«Собачье сердце» из Хабаровска: а Шариков-то, оказывается, женщин
Три вечера с Хабаровским краевым театром драмы на сцене Чехов-центра в рамках Всероссийского театрального марафона начались «Собачьим сердцем» в постановке Николая Русского. Сахалинский зритель — лучший. Это не мы о себе так самодовольно, это комплимент (надеемся, без толики лести) от министра культуры Хабаровского края Александра Федосова, вручившего Сахалину символ театрального марафона для дальнейшей эстафеты. Зал Чехов-центра, забитый до отказа, определенно радовал бы глаз любому заморскому гостю и грел душу администрации театра. Познакомившись со своим «Собачьим сердцем» от Олега Еремина, сахалинцы пришли поглядеть и на хабаровскую собачку.
Рукописи не горят. К «Собачьему сердцу» режиссеры обращаются с завидным постоянством, поскольку повесть почти столетней давности о том, что «стабильности нет», а то и жизнь летит к чертям собачьим, перекликается местами с нынешним ощущением. Что там сгинуло в ящиках с декорациями во время перехода на Сахалин, не знаю, но, думается, потеря эта не смертельна, поскольку пространство спектакля сочинено предельно аскетично. Калабуховский дом тут пропал, растворился в антураже операционной — стол, стулья и пара микрофонов, у которых идет репортаж из научной лаборатории. Никаких сантиментов, только факты. Из клубка мотивов повести Булгакова Русский-режиссер отдал предпочтение мифу о сотворении мира в ручном режиме — неочевидном, но вероятном.
Спектакль хабаровчан — калька с нынешнего мира, который заслуженно представляется сплошным абырвалгом (этот новояз на разные лады и с выражением актеры распевают как будто в качестве заклинания на успешные гастроли). Неуютный до мурашек, как у мерзнущего на сцене бездомного пса, безликий и бесполый, холодный и острый, как скальпель хирурга, абсурдный, как попытка переплюнуть высшую силу. И это удалось передать с леденящей четкостью. Начальный монолог Шарикова начитывается механическим голосом как дневник наблюдений опыта. И сам профессор Преображенский (Максим Кушников), застегнутый на все пуговицы, погружен в себя в предвкушении грядущего научного триумфа. Абсолютная сосредоточенность гения и нейтральная, безэмоциональная интонация, практически то же брезгливое «отлезь, гнида» по отношению к вестникам новой беспокойной реальности, которые то и дело врываются в его стерильный мир. Хотя как бы уважаемый профессор ни отстранялся, он со своей сверхидеей сделать хорошее лучшим — из той же команды реформаторов, готовых безапелляционно резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонита.
Где-то там, за стенами калабуховского дома вихри враждебные веют, но здесь препарируется сущность человека, в котором в равных долях намешано черного и белого¸ Но по большей части — серого. Главный цимес — Шарикова играют Алексей Малыш и Татьяна Малыгина, скованные в буквальном смысле одной цепью. Собаке в мужском исполнении повезло не так, как девушке. Мерзнуть в трусах на авансцене, выразительно молчать, иногда им вытирают пол, ну и на этом все. Зато прекрасная Татьяна отрезвилась за двоих, переводя отношения Преображенский — Шариков в сюжет о Пигмалионе и Элизе Дулитл. Шариков Малыгиной притягателен мягкой силой не столько очаровательного зла, сколько жизненной энергии, которой замороженному профессору явно недостает. Причудливый рокамболь раздвоения позволяет пойти дальше авторских мотивов собакиады. Например, напомнить, что женщина правит миром — когда этот (эта) Шариков(а) начинает приставать к Борменталю, который еле успел уберечь от ее соблазнительных лапок свою невинность, а самому Преображенскому наваляет по щам, причем ногами. Профессор проигрывает, потому что сегодня обстругать женщину по своему разумению в условиях дикорастущего феминизма могут не только лишь все. Да и вообще переиначивать человека — дело неподъемное, но приноровиться к его недостаткам ни времени, ни желания, как обычно, не хватает…
Но в общем спасают спектакль отменная самоирония постановщика и музыкант Василий Казанцев, хорошо поставленным голосом поющий «Прошу занести эти строки в протокол» и прочую прозаическую белиберду строго по тексту. Не знаю, успел ли кто переложить на оперные рельсы похождения Шарикова, но что идея небезнадежна, хабаровчане доказали с изяществом. Без этих экзерсисов, без скачущего веселой бабочкой глобусообразного Швондера (Сергей Дорогой) со товарищи, вносящего оживляж в стылый мир науки, было бы значительно грустнее.
Новомодные режиссерские придумки, знаменующие неклассическое прочтение классики, вызывают стойкое дежавю, поштучно они уже где только ни всплывали — и эти титры на экране, и живая музыка, и актер без слов, и раздвоение личности на «м» и «ж». Отдавая дань хитроумию нынешних постановочных решений-ребусов, отчего-то вспоминаешь старомодный (кажется?) символ веры Галины Волчек: «…театр, который заставляет зрителей катапультироваться из удобного кресла, не умрет. Он всегда будет востребован, как будет востребован человек, которому можно исповедаться, которому можно уткнуться в плечо и поплакать, с которым можно посмеяться».
У хабаровчан, к слову, еще вполне вегетарианский вариант того, что могло бы быть. И он позволяет взглянуть на привычный сюжет под углом, отличным от хрестоматийного. На этом вот «Собачьем сердце», с которого и взрослые со своим пониманием Булгакова в сердцах уходили (как и у нас), была однажды молодая семья с дочкой лет семи, рассказывали актеры. Родители привели дитя целенаправленно, с полным пониманием дела, проведя предварительную работу. Так что Булгаков, может, и вовсе не рановат для воспитания души при правильном подходе.
— Булгаков — классика вне времени и пространства, — «разъяснял сову» актер Максим Кушников. — Режиссер не затронул социальных моментов повести, но «прошил» авторский текст цитатами из Книги Бытия, которые вывели на поверхность тему Создателя и его создания. Главный интерес в этом исследовании — человеческая природа. Каким получился опыт Преображенского по совершенствованию человека и получился ли? Сегодняшний театр не дает ответы на вопросы. Он их задает, он заставляет зрителя задуматься…
А на программке в названии спектакля Хабаровского краевого театра драмы красным по белому выделены буквы, складываясь в сигнал о помощи — SOS.
Источник — Sakhalin.info
НА РАССЫЛКУ ТЕАТРА.