СЕРГЕЙ ЛЫЧЁВ ГОТОВ ИГРАТЬ ХОТЬ ДО СТА ЛЕТ

Сегодня народному артисту России Сергею Лычёву, который без малого полвека служит в Хабаровском краевом театре драмы, исполнилось 80 лет. Возраст, конечно, солидный. Но Сергей Николаевич чувствует в себе силы и готов выходить на сцену, как он сам говорит, еще как минимум 5-6 лет, а может, и больше. А почему бы и нет: вон легендарный Владимир Зельдин в 101 год играл. Чем не пример для подражания?!
Между тем сейчас Лычёв — самый старейший артист Хабаровского края. Сибиряк, он в 1962 году приехал на берега Амура и с тех пор считает себя дальневосточником. Трудно себе представить театральный Хабаровск без этого энергичного человека.

Всё начиналось с… шахты

Его актерскую работу всегда отличало одинаково ответственное отношение к любой роли — главной или эпизодической. При этом Сергей Николаевич на протяжении многих лет занимается концертно-просветительской деятельностью, выступая с сольными концертными программами. Но мало кто знает, что свою трудовую деятельность будущий народный артист начинал в… шахте.
- Мое детство прошло в шахтерском городе Осинники под Новокузнецком, - вспоминает Лычёв. - Я ребенок войны и хорошо помню те грозовые годы. Как приносили похоронки, как народ плакал… Многие мои родные и близкие ушли на фронт. Мало кто вернулся живым. Мы, мальчишки и девчонки военных лет, рано стали понимать, что такое горе и сострадание. Поэтому взрослели очень рано.
Детство мое, конечно, нельзя назвать беззаботным. У нас был свой огород: коровы, гуси, куры… Я был самый старший из трех братьев и помогал родителям (мама была врачом, папа — зоотехник). Успевал еще заниматься спортом.
Я только успел окончить школу, как в нашей семье случила беда: парализовало отца — главного кормильца. Что делать? И тогда я пошел в шахту и почти два года, пока здоровье папы не пошло на поправку, там работал и фактически тащил на своих плечах семью.
Что такое шахта? Это добровольная каторга. На моих глазах люди вкалывали за большие деньги. Стимулы, конечно, были: тогда шахтер на свою месячную зарплату мог купить автомобиль «Москвич», а за два месяца — «Победу». Однако какой это был тяжкий труд! После смены у меня едва сил помыться хватало. Вот такую школу жизни я прошел и рано понял, почем копеечка.
Когда спустя годы в театре слышал разговоры от коллег, что какая, мол, у нас сложная профессия — мы ночами не спим, переживаем, с ума сходим, я им говорил: «Эх, братцы, дать бы вам в руки лопату и под землю в шахту. Вот тогда бы я на вас посмотрел…».

Есенин, ГИТИС и Высоцкий

- Сергей Николаевич, а когда в вашу жизнь пришел театр?
- Должен сказать, что к театру и к литературе меня приобщила еще школьный учитель Нина Абрамовна Белова. Именно благодаря ей полюбил творчество Сергея Есенина. Потом выступал со стихами не только в школе, но и на эстраде. Со временем у меня целая программа по Есенину была. Позже попал в народный театр, где окончательно понял, что это мое призвание.
Но образования-то не было. Проработав год уже в профессиональном драматическом театре у себя на родине, я рванул на Дальний Восток. Прослышал, что в Хабаровске открывается театральное отделение, при этом можно одновременно работать в театре и учиться. Так я попал на Дальний Восток и, как выяснилось, навсегда. Шел 1962 год.
Я учился у Никитина. Это был замечательный педагог, режиссер московской школы. Параллельно стал играть в хабаровском ТЮЗе, отдал этому театру в итоге девять лет. А вот с учебой не сложилось: через полтора года наш курс расформировали. Но я не унывал и вскоре поступил в Государственный институт театрального искусства им. Луначарского (ГИТИС). Там как раз набирали спецкурс из артистов, которые уже играли в театре, но не имели образование. К слову, я окончил ГИТИС с красным дипломом.
Учиться любил. Две сессии в год — по два месяца. Днем — занятия, а вечерами я пропадал в театрах. Еще застал таких мастеров, как Яншин, Грибов…
- Слышал, что вы тогда и с Владимиром Высоцким познакомились…
- С Высоцким меня познакомил мой товарищ Виталий Шаповалов, который тогда работал в театре на Таганке. Как-то Виталик пригласил меня на премьеру своего спектакля «А зори здесь тихие…». Все торжества по этому поводу потом перенеслись на квартиру Шаповалова. Помню, народу набилось битком. Появился и Володя Высоцкий. Меня ему представили. «О, Хабаровск! — сразу оживился он. - Ну как там у вас жизнь?».
Я обратил внимание на то, что Володя вел себя очень скромно. Никакой там звездной болезни и в помине не было. Его попросили спеть. Высоцкий взял гитару и запел про скалолазов. Потом еще что-то. В дальнейшем мне еще несколько раз посчастливилось побывать в одной компании с Высоцким. Интересные были встречи.

Учителя и друзья

- Однако вернемся к вашей биографии. После ГИТИСа вы попали в труппу театра хабаровской драмы, которому служите уже 48 (!) лет…
- Драма приняла меня, что называется, с руками и ногами: я ведь поющий актер и с речью всё нормально. К тому же у меня уже была большая школа ТЮЗа… Сколько сыграл ролей? Наверное, больше ста. Играл и героев-любовников, и характерные роли. Помню, в испанской комедии плаща и шпаги надо было танцевать, фехтовать, петь… Конечно же, любил классику. Прежде всего, Островского. Гениальный драматург!
Везло мне и на хороших режиссеров. Кстати, тогда была такая практика: западные режиссеры после окончания столичных вузов должны были несколько лет проработать в глубинке. В разные годы у нас трудились А. Найденов, Ю. Ильин, И. Борисов, Ю. Веригин и другие.
Как-то меня спросили: «Что главное в театре?». Я говорю: «Режиссер». Если режиссер талантливый, то и спектакль получится хорошим.
- Знаю, что вы дружили с корифеями театра — Мирославом Кацелем, Валерием Шавриным, Еленой Паевской. Расскажите, какими они были на сцене и в жизни?
- Они были одновременно и моими партнерами, и учителями. Слава Кацель приехал в Хабаровск на год раньше меня. Познакомились мы на краевом радио, где нас, тогда еще молодых актеров, буквально рвали на части. Наш радиокомитет в ту пору считался одним из мощных в стране, было много редакций, интересных программ и передач.
А как Кацель, будучи уже режиссером, выстраивал мизансцены! Слава вообще очень любил выразительность, пластические формы. Помню, я был занят у него в спектакле «Касатка». Мирослав Матвеевич очень дотошно подходил к каждому эпизоду. «Сережа, - говорил он мне, - смотри, ты не так сидишь, палец у тебя должен быть вот так, а голова вот так… Это будет выразительнее смотреться». Кстати, именно за роль в «Касатке» Кацель предложил меня выдвинуть на звание заслуженного артиста России.
Валерий Александрович Шаврин — удивительная личность! Замечательный актер, режиссер и драматург в одном лице. В моей судьбе он тоже принимал активное участие. Мы с ним познакомились еще в ТЮЗе. Валерий Александрович давал мне интересные роли и фактически являлся моим учителем, особенно по классическим спектаклям. Помню, ставим в драме «Даму-невидимку». У меня что-то не получается. Шаврин говорит: «Ну-ка, иди сядь в зал». И сам как показал!
Его супруга Елена Паевская — еще одна легенда нашего театра. «Лена была актрисой до кончиков пальцев», - говорил о ней Мирослав Кацель. В быту, в обыденной жизни она все делала как-то незаметно, изящно. Дом Шаврина и Паевской всегда был открыт для друзей. Два этих человека своей неординарностью, талантом и редкими душевными качествами притягивали к себе многих.
У Елены Николаевны не было ни одной проходной роли. Она играла хорошо или очень хорошо. И могла практически все: у нее отлично получались и трагические роли, и комедийные, и характерные.

«Здорово ты нашего брата поддел!»

- Сейчас нередко можно услышать от критиков, работавших при СССР: советская власть, мол, замучила своей идеологией. А вы как считаете?
- В корне не согласен с таким мнением. Да, мы играли производственные пьесы, но потом они уходили на Всесоюзные конкурсы, потому что были интересными. Вот возьмем советского драматурга Александра Гельмана, написавшего «Протокол одного заседания», «Мы, нижеподписавшиеся», «Наедине со всеми»… В этих пьесах производственная тема была как бы опорой, а говорилось там прежде всего о нравственных проблемах, о болевых точках того времени. И они давали людям возможность (не хуже, чем классика) задуматься, поволноваться сердцу и уму.
Многие пьесы, считаю, были на грани антисоветчины. Помню, мы поставили спектакль «Трибунал». Первый секретарь крайкома партии Алексей Клементьевич Черный дал «добро». Приезжаем с «Трибуналом» во Владивосток, а нам запрещают играть и даже на местное телевидение артистов не пускают. Вот такие были партийные руководители: кто-то нормально относился к постановкам, пусть даже и критическим, а кто-то ставил палки в колеса.
Хабаровску же в этом плане повезло. А. К. Черный вместе с женой приходил на все премьеры театра и приводил весь свой секретариат. Замечал, что окружение первого секретаря не столько на сцену смотрело, сколько на своего лидера. Как-то Алексей Найденов поставил пьесу «Баня» по Маяковскому. Спектакль получился по тем временам довольно зубастым, разоблачающим карьеризм.
Главного героя Победоносикова играл Валерий Шаврин, разгуливавший по сцене в красной гимнастерке и галифе. Черный со свитой, разумеется, в зале. Режиссер волнуется. После спектакля директор знакомит партийных боссов с Найденовым (а тот аж побелел весь). «Молодец! — говорит Алексей Клементьевич. - Здорово ты нашего брата поддел. А тот, которого Шаврин играл, это как раз вот он» (и показывает на одного из своих подчиненных). Все вокруг засмеялись.
Вообще, Черный был крутой мужик (если ему что-то не понравилось — пиши пропало), но справедливый. И старался быть рядом с народом. Помню, мне звонят накануне 8 Марта из крайкома: надо в Международный женский день поздравить доярок. И вот мы — Алексей Клементьевич, третий секретарь по сельскому хозяйству и я — едем в Гаровку. Коровы мычат, молоком пахнет. После дойки Черный в красном уголке вручает дояркам грамоты, а я потом под гитару пою им романсы.
А уже в новейшей российской истории я как-то выступал перед Борисом Ельциным. Первого президента РФ так растрогала песня «Ты жива еще, моя старушка», что он мне потом часы «Полет» подарил. Вообще, когда в Хабаровск приезжали правительственные делегации, меня нередко приглашали спеть во время протокольного ужина. На одном из них я познакомился с Виктором Черномырдиным.

Грамота от Маршала Советского Союза

- А еще вы уже на протяжении многих лет шефствуете над воинскими частями…
- Раньше такая политика была: каждый театр должен шефствовать над воинскими частями, продвигать, так сказать, искусство в массы. Сейчас этой работой уже практически никто не занимается. А вот мне по-прежнему интересно. У меня в репертуаре несколько музыкально-поэтических программ — «Душа полна тобой», «Сергей Есенин», «Дорогами войны», «Александр Блок»…
Когда приключились события на Даманском, вместе с поэтессой Людмилой Миланич, другими писателями и актерами отправились в те места. Думали, что прямо на Даманском выступим, но потом нам запретили. В итоге дали концерты на Васильевской заставе и в Бикинском погранотряде. Жили прямо в гарнизонах, в военных гостиницах. Далее началось общение с танкистами, артиллеристами…
На торпедных катерах Тихоокеанского флота выступал, многие из них были засекречены. Там же познакомился с первой в мире подводной лодкой «Спасатель». Военное начальство видит, что работа по патриотическому воспитанию у меня идет неплохо, стали приглашать всюду. Особо тесное сотрудничество было с армией ВВС и ПВО. Специальный самолет даже присылали.
Помню, как-то прилетаем на Камчатку. Смотрю, ракеты расчехленные стоят, прямо на Аляску нацеленные. Вот даю концерт, в зале резервные экипажи в боевой готовности: в костюмах специальных, в руках шлемы. И вдруг сирена как завоет. Оказалось, американцы вошли в зону, близкую к пограничной. Резервисты говорят: «Извиняемся». И полетели. Помахали наши летчики и американцы друг другу крыльями и вернулись.
Кстати, за свою шефскую работу награжден медалями. Их особо не афиширую, не надеваю, я же не воевал. А мне порой говорят: «А чего стесняться: пятьдесят с лишним лет реальную воспитательную работу делаете».
В общей сложности до двадцати медалей набралось. Есть среди них, конечно, и профессиональные. Например, «За распространение лучших образцов русской и советской литературы» к 100-летию Михаила Шолохова. Имеются и награды, связанные с БАМом, где я тоже выступал. Но большинство медалей именно от военных организаций. Есть даже персональная грамота за подписью Маршала Советского Союза Дмитрия Устинова.

Увидимся на бенефисе

- Давайте теперь поговорим о вашей семье. Сколько лет вы уже со своей супругой живете?
- Пятьдесят шесть! Познакомились мы Ниной Ивановной в Хабаровске в 1963 году и с тех пор вместе. Она у меня хормейстер-вокалист, в свое время окончила Горьковскую консерваторию. Супруга меня здорово подтянула в плане вокала.
У нас есть дочка (она сейчас обитает в Австралии), внучка и правнучка живут во Владивостоке. Там же осел и мой брат, в прошлом капитан дальнего плавания. Еще один брат живет в Новокузнецке. Обязательно в день своего 80-летия я пообщаюсь с родными по скайпу.
- И последний вопрос. Бенефис по случаю юбилея Сергея Лычева будет?
- Обязательно. Мне есть что показать и рассказать своим любимым зрителям. Пока раскрывать все карты не буду. Думаю что-нибудь почитать, спеть, показать сценки из спектаклей. Но это будет уже осенью: ориентировочно в конце октября — начале ноября.

Беседовал
Дмитрий ИГОЛИНСКИЙ.

Источник — Тихоокеанская звезда