От сингулярности до драйва в хабаровском краевом театре драмы и комедии

Четыре спектакля, а точнее, эскиза, спорящие порой до хрипоты зрители, да еще и профессиональные критики, и лекции о сути сегодняшнего театра, о перспективе, об основных трендах, горящие глаза актеров Хабаровского театра драмы – все это вторая Зимняя режиссерская лаборатория. Если в прошлом году она была посвящена современной драматургии, современным текстам, то в этом – переосмыслению классики.
С одной стороны, похвально пиететное отношение к классике, и иногда это даже напоминает здравый консерватизм. С другой стороны, на то она и литература, чтобы ее переосмысливать. Без этого она кирпич-кирпичом, а когда это все на голову – и больно, и даже извилины порой от сотрясения выпрямляются. Да, театр сегодня – субстанция живая, изменяющаяся. Есть, конечно, в провинции театры-музеи, так сегодня они для знающих людей притча во языцах. Движение, как говорится, жизнь, а всякая стабильность в искусстве смерти подобна. Да, наверное, и не только в искусстве.
Прелесть лаборатории можно иллюстрировать формулой «здесь и сейчас». Одна хабаровчанка возмущалась: «Зачем вам это нужно, если больше показывать не будете?». В этом-то и специфика живого театра: каждый спектакль уникален, каждый спектакль неповторим, потому что театр – дело живое, это не DVD-плейер, вперед или назад не промотаешь, это не попсня фанерная, тиражированию не подлежит. Не пошли, поленились, профукали — больше никогда постановку не увидите.
Конечно, правила жесткие — пять дней на эскиз. Если в прошлом году некоторые актеры театра скептически отнеслись к лаборатории, то в этом году большая часть труппы – около 30 человек приняли участие в эскизах.

День первый
«Алексей Каренин». Пьеса Василия Сигарева. По мотивам романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина». Режиссёр – Антон Безъязыков (Санкт-Петербург).
Это, пожалуй, был самый сдержанный с точки зрения «трюков», т.е такой «экспериментальной режиссуры» эскиз. Но даже переработанный текст этой глыбы – Льва Толстого – требует, пожалуй, и сдержанности, и вдумчивости, и актерской веры, и гибкости. Все усилия режиссера были брошены на работу с актерами, на создание актерского ансамбля. И все это с лихвой восполнило и спецэффекты, и «трюки», и, всякого рода эксперименты. История про то, уж простите, из-за чего Анна Каренина под паровоз бросилась, была вывернута и рассказана с позиции даже не самого Каренина, а их сына. И это даже была больше не мужская драма, а трагедия ребенка, почти забытого среди таких взрослых страстей. А порой словно отец Каренин и его сын менялись местами, и это было похоже не на спектакль, тем более не на эскиз, на препарирование – холодное и почти безучастное.
Камерность спектакля — тяжкий труд для актеров, спрятаться не за что, все как на ладони. А в спектакле Антона Безъязыкова все артисты — глазастые, все реакции оправданные, все эмоции искренние, глубинные.
Эскиз спектакля «Черный монах». Элина Петрова и Анастасия Федорова (по мотивам повести А.П. Чехова). Режиссер – Денис Хуснияров.
Этот эскиз, наверное, был ближе всего к тому традиционализму, который так ждут некоторые хабаровчане. Если бы не те смыслы, которыми «наводнил» режиссер эскиз. В первую очередь – сад (а это была спущенная вниз с потолка почти до полу штанга с фонарями). И все эти проводочки – веточки, цветы – прожекторы для главного героя были так же чужеродны, как и появись имитация картонного сада. Потом, после показа и обсуждения, вдруг как вспышка – и если есть ад, и если он – отражение рая, то в нем тоже должен быть сад. То же, наверное, с проводами вместо веток.
Кровать, как символ супружеской любви, вдруг оборачивалась надмогильным камнем… И непонятно, когда умирает главный герой… В финале мелькает мысль, что вся эта история не более как посмертные видения. И вся эта история предательств, по сути, история предательства самого себя – как наказание или как награда? Избавление от этого сада. Решать зрителю. И это, наверное, самое главное –- дать свободу дофантазировать, додумать, допредставлять.

День второй. Гёте и сингулярность
Эскиз спектакля «Новые страдания юного В.» по пьесе Пленцдорфа Ульриха. Режиссер Мария Селедец (Санкт-Петербург). Классический сюжет Гёте перенесён в 70-е годы прошлого века. Место действия — ГДР.
Танцы, песни, точнее, зонги, энергия и искренность. Безбашенные 70-е потом сменили жестко отформатированные 80-е, чтобы этот дух 70-х пробился сквозь отформатированность, стиль милитари и реинкарнировал в поиск свободы в начале 90-х. И это не бунт. Это поиск свободы, это вера в себя, драйв, если хотите, андеграунд. Все-таки, наверное, срослось и у режиссера, и у актеров. Вспоминалась культовая «Бутерка» — «Бутербродная», которую «благочинные» горожане люто ненавидели и называли панковской столовой. Были ли тогда кумиры или идолы? Пожалуй, не было. Были культовые фигуры, такие как Ник-Рок-н-Ролл. Все-таки кумиры больше характерны для попсни, а у рок-н-рольщиков – все другое. Наличие кумира не предполагает поиска свободы.
Эту пьесу, говорят, ставили в 80-х в ТЮЗе. Тогда она прошла мимо рок-н-рольщиков, значит, были проблемы с искренностью, наверно.
Услышав от одной из вполне молодых зрительниц нечто нравоучительное, не сдержался: «Это все-таки рок-н-ролл, а не русский говнорок, который расцвел в конце 90-х. Это не «Мумий Тролль». Кстати, свой стиль Лагутенко называл рокопопсом. Аналогичное во Владивостоке называли «владпопом». Над второй частью этого термина в конце 90-х вовсю иронизировали дальневосточные рок-н-рольщики. Конечно, сегодня уже взрослые фанатки Лагутенко обиделись за говнорок, думаю, и эскиз спектакля для них непонятен был, как и поиск свободы, как и сама идея оторваться от маминого борща и, допустим, пуститься автостопом куда-нибудь.
Не думаю, что сегодня прервалась эта ниточка, не думаю, что сегодня нет рок-н-рольщиков. Просто масс-медиа интересны реперы, КВН-щики, а поиск индивидуальной свободы сегодня не мейнстрим, да и попсню из этого сложно делать.
Конечно, текст немного устарел, конечно, хотелось его доработки, конечно, по идее, он должен быть и злее, и беспощаднее… Может быть, это был не самый глубокий, но самый живой, самый драйвовый эскиз, это точно.
Эскиз спектакля «Братья Карамазовы». Ф.М. Достоевский. Режиссёр – Степан Пектеев (Санкт-Петербург).
Писать об этом эскизе — все равно что пересказывать рассказ инопланетянина о сути Вселенной. С одной стороны, можно было утонуть в символах, звуках, картинках. С другой стороны, действо словно замирало, и это было похоже на спонтанную остановку дыхания, остановку сердца… Бах! И снова заработало. Мучительно красиво это было, как мучительно красив и сам Достоевский.
Казалось, не хватило времени, сил, чтобы проникнуть внутрь, и действо кружило по поверхности, сведя смыслы до простых тэгов — Бог, любовь, сингулярность… А потом: «Да это же не образы, не действо, это актеры играют, именно играют, а не изображают буквы, текст»… От сарказма (Достоевский начинал с сатиры, с юмористических рассказов) до проповеди, от человеческой низости до запредельных духовных высот… Как пение инопланетной певицы – потомка инкских императоров Имы Сумак (была такая певица с голосом чуть ли не в пять октав). Но все cool, не hot, без балалаек, водки и цыганщины. А если заглянуть в бездну, и бездна будет смотреть на тебя, то вряд ли будут читаться в этом взгляде человеческие эмоции…
….Для Театра драмы эта лаборатория была своего рода экзаменом, школой, профессиональным прыжком. За пять дней – четыре разных эскиза спектаклей, сделанных взахлеб, с таким удовольствием, что не поддаться этому обаянию просто не было сил. Главное, что актерам удалось показать себя по-новому, раскрыться. И это было невероятно интересно.
А тут еще и крутые театральные критики – москвич Павел Руднев, кандидат искусствоведения, доцент школы-студии МХАТ и ГИТИС, один из крупнейших исследователей современного театрального процесса в России; кандидат искусствоведения Татьяна Джурова из Санкт-Петербурга, Оксана Ефременко из Новосибирска. Их лекции можно было посетить бесплатно. Этим и ценна лаборатория: были представлены не только эскизы спектаклей, но состоялся и открытый диалог о сути современного театра, о трендах и путях развития.
Так получилось, что лаборатория совпала со стартом Всероссийского театрального марафона, а в последний день у и.о. директора Хабаровского краевого театра драмы, заслуженного работника культуры России Николая Евсеенко был день рождения. Конечно, можно долго рассуждать о смыслах этого совпадения, гадать и предполагать, но это не самое главное. Театр шагнул еще на одну ступеньку, он живой, мыслящий, чествующий, а значит, впереди новые премьеры, и хотелось бы, чтобы они стали знаковыми для театрального мира Дальнего Востока.

Источник — Молодой дальневосточник